Я думаю, что все-таки начну парсить синтаксис стихов. Техническая часть готова, но там все равно основная работа вручную. Жуткий механицизм.
Для чего.
От тоски, конечно.
Но можно сформулировать и концептуально.
Вот ранние стихи Дашевского, например. Там есть фразы на 10 предложений, и невозможно представить себе, чтобы он запутывал синтаксис непреднамеренно. В целом, мне не нравится эта "техника" и она, вероятно, как-то связана у него с вытравливанием романтизма. Вероятно, отказ от местоимения "я" идеологически связан с синтаксическими надругательствами над здравым смыслом. Или он, например, имитирует кинокамеру - в кино ведь тоже все может идти по пути вечных пристроек придаточных оборотов, становящихся главными. И подлежащие-то не всегда в таких предложениях находятся, не говоря уже о смысле. Визуально надо распутывать этот лабиринт, чтобы понять.
Я думаю, что это как-то связано с религиозными поисками. Ну, не знаю. Вот начало Логико-философского трактата у ЛВ (хотя у ЛВ не только начало, но весь трактат) или у Бубера начало "Я и Ты" - они неслучайно такие библейские, типа "Вначале было солнце. На солнце было пятно. Пятно - это жизнь. Жизнь - это болтовня." Это - "синтаксис наоборот" по сравнению с Дашевским. Думаю даже, что у Бубера, Витгенштейна это набрасывание в начале семантической разметки, чтобы "сразу" разобраться со старыми, "неудовлетворительными" значениями слов. Тоже - такой модернистский рывок. Не все его выдерживают (Бубер этот синтаксис теряет, он ему и не нужен нигде, кроме первых отрывков, а Витгенштейн - тот математик, тянет этот синтаксис до конца). Да, а Дашевский при чем?
- Ну, это важная конструкция, синтаксис. Последний или первый бастион смысла и иерархии.

И, кстати, есть ведь языки, в которых сказуемое (глагол) должен всегда стоять в конце предложения. Странно даже думать, что на таких языках смысл Ветхого завета остается неизменным. Но наверняка же - остается.